Летние удовольствия
Беседки, клумбы, лавочки да ивы,
Коляски, теннис, шахматы и пиво.
Пневматикой пощёлкивает тир
В фанерном балагане под ампир.
Скульптурный ряд глазеет похотливо,
Как девки в пудре уплетают сливы.
Просматривает, заскучав, кассир
В газете рубрику "Обмен квартир".
И далее ": Нижинский в роли Фавна".
"Домашний доктор". Фельетон: "Недавно:"
Горбун площадку у ворот метёт.
Буфетчик начал денег пересчёт.
Пьянчуга оторвался от стакана,
Заслышав в небе шум аэроплана.
Египет
Мне невозможно думать "об ином" -
Я затерялся в городишке вялом,
Где ветер пахнет плесенью и салом,
А улицы растоптаны скотом.
Моя гробница - деревянный дом,
Я - мумия в мерцании усталом.
Мой двор проколот алкогольным жалом
И чахнет, обездвиженный вином.
Осирис девять лет не воскресает,
Но всем на это, видно, наплевать -
В них нежный сок любви теперь играет,
Целуются, пока у них опять
Не разорвутся переплёты заед.
Я ж фараон, и мне приятно ждать.
Предощущение сентября
Всё ниже солнце - тень длиннее -
Вещает беспристрастный шест;
И каждым утром небо ест
Ботву, росу кругом рассея.
Плодоношением болея,
Деревья стонут; переезд
Опять закрыт - сигнальный крест
Без дела стал ещё косее.
Предчувствий уксусная муть,
Как боль постылая зубная,
Ночами не даёт уснуть.
Луна над крышею сарая
Серпом бахвалится, чуть-чуть
Нескромно жатву предвкушая.
Ателье
Лифт скользнул под край мигрени.
Дверь. Лепные потолки.
Заклубились сквозь очки
Чьи-то приторные тени.
У гостей скрипят колени -
Сжав нервозно номерки,
Ожидают старики
Купленных прикосновений.
Волокут охапки роз,
И целуют всех взасос
Ядовитые фужеры.
Ради грязного тепла
Теребят пенсионеры
Безымянные тела.
Пигмалион
Всем экзотичным страшно утомлён,
Решил отныне жить попроще он,
И опечатав камеру грудины,
Понёс себя под мёртвые витрины.
Там площадь - изощрённый инженер -
Испытывала заводных Венер -
Тех куколок пластмассовое стадо
Маршировало с искренней бравадой.
Им было на печати наплевать,
И каждая игрушечная блядь
Спешила сбросить для кого-то платье -
И он успел собрать хоть их объятья.
Но вдруг пластмасса взвыла: "Я люблю!",
Тогда, сложив скользящую петлю,
Он раздавил свой мир эстетски вялый
Индейским пояском из Гватемалы.
Купание Дианы
В пропахшем "Пемолюксом" ванном блоке
Желтеет пар под лампой в сорок ватт,
Побелка в пятнах плесени, горбат
Душ - здешний Актеон слезливоокий.
За шторкою, бубнящей о Востоке,
Затёршейся мечетью в Эр-Рияд,
Купается Диана, и скользят
По минаретам мыльные потёки.
Плеск перестал по кафелю хлестать,
И окрик рвётся, протыкая ухо,
Вбегает нимфа, лет за тридцать пять,
И бестолково бьётся, словно муха,
О занавеску, силясь разобрать,
Что требует размокшая старуха.
Умершие библиотеки
Бездну заперли - теперь любите,
Наслаждайтесь чувственной игрой -
Бегом упоительных событий,
Лепящим лирический настрой.
Там, на дне, лежит Александрия,
Изнывает красочный Пергам,
Там пороки сладостно-чумные
С ядом благодати пополам.
Дно пустыни - нежная могила,
Клады, россыпь, кварцевая жила,
Чернота - прекраснейший алмаз,
Кротость удивительных животных -
Всё укрыто от ладоней потных
И по-детски любопытных глаз.
Пешеход
Я человек толпы - я грязь улыбок,
Мне улица - затасканная даль,
Я грузен, крепок, но вот только жаль,
Что как-то странно, будто пыльно, зыбок.
Я моден, это значит - одинок.
Мне по душе нечестное безволье;
Пусть говорят, что безобразный ноль я,
Но стать другим я б никогда не смог.
Я пешеход, мои дела - прогулки,
Я выбираю даже закоулки,
Стремясь усердно ноги разминать.
Кусочек сыра и глоточек водки,
Лишь для того, чтоб быстро не устать -
Не мне менять размеренность походки.
|
